Представление об умственных способностях - философия Гельвеция

Рис. 63.

Клод Адриан Гельвеций (1715-1771) родился в Париже, в семье придворного врача. Отец настаивал па карьере финансиста для сына, но Гельвеций (рис. 6.3), пробывший некоторое время в должности генерального откупщика, отказался от финансовой карьеры и занялся философией.

Из философов его времени наибольшее влияние на него оказал Локк, под впечатлением от которого была написала основная работа Гельвеция «Об уме». Удивительна судьба этой книги, так как после опубликования в 1758 г. она просуществовала лишь месяц и была осуждена «к сожжению рукой палача» парижским архиепископом, папой римским Климентом XIII и парижским парламентом. Против книги было выдвинуто свыше ста обвинений. Враждебность, с которой была принята работа была неожиданной для автора и вынудила его опасаться за свою свободу. Он хотел бежать из Франции, но под давлением близких был вынужден отречься от своей работы, и делал это не единожды . Вскоре Гельвеций начал писать вторую и последнюю работу «О человеке». На нее ушло около 11 лет, он завершил ее за два с половиной года до смерти и завещал опубликовать посмертно, что и было сделано его издателем .

Основные работы: «Об уме» (1758), «О человеке» (1769).

В трактате «Об уме» Гельвеций последовательно отвечает на ряд вопросов, значимых для понимания процесса познания и сути умственных способностей человека. Основу познания, согласно Гельвецию, составляют две психические способности человека: сенсорные процессы - ощущения и восприятия - и память. Ум - это способность замечать и понимать отношения между предметами, но так как он работает с образами или словами (знаками образов), то никогда не выходит за пределы того, что приходит с ощущением - «здесь положен предел, который он никогда нс переступает» .

Ошибки (заблуждения) в познании зависят от невежества, страстей и ложного понимания значения слов. По вопросу страстей Гельвеций высказывается двояко. Он полагал, что существуют страсти (гордыня, страх, тщеславие), которые приводят к заблуждениям, так как не позволяют исследовать предмет всесторонне. Другой вид страстей, например честолюбие, - является двигателем познания. В целом Гельвеций считал, что страсти являются двигателем процесса познания: «люди становятся глупыми, когда они перестают быть охваченными страстью» . К словам, о которых у философов нет согласия, Гельвеций относит такие научные понятия, как «материя», «пространство», «бесконечность», а также термины из области морали и этики: «свобода», «честность», «интересы» (личные, отдельных социальных групп, интересы государства и общечеловеческие).

Гельвеций определяет науку как совокупность отложенных в памяти фактов и чужих идей, а ум - как совокупность новых идей . Такое понимание без уточнения носителя и объема информации, конечно, не может удовлетворить современного читателя. Однако автор сделал первые попытки дать определение понятий «паука» и «интеллектуальные способности человека».

В заслугу Гельвецию можно поставить и одну из исторических попыток классифицировать виды ума на уровне их описания. Основу классификации составляет семантическое поле связей слова «ум» с употребляемыми прилагательными. В главе «О различных наименованиях ума» он называет следующие виды ума:

• гений (тот, кто изобрел или открыл что-то новое);
• художественный и поэтический ум основан на способности изобретать образы;
• тонкий ум (создает идеи, которые можно усмотреть с некоторым трудом);
• сильный ум (создает интересное знание и производит сильное впечатление);
• светлый ум (озаряет светом);
• обширный ум;
• проницательный, глубокий ум (способен сводить отчетливые идеи к еще более простым и ясным, «пока не будет найдено последнее возможное решение» ).

Предполагается, что любое новое знание доступно невежественному человеку, но его ум должен быть подготовлен к восприятию нового, так как «новую мысль, как и клин нельзя вбивать с широкого конца» .

Отвечая на вопрос, что в большей степени влияет на ум - природные способности или средовые факторы, Гельвеций склоняется к так называсмой «средовой» позиции. Он пишет, что от природы люди равны, а разнообразие человеческого ума, возникает в результате воспитания. Воспитание представляет собой набор разных факторов, и люди получают разное воспитание, обучаясь даже у одного учителя, так как слушают его исходя из предыдущего опыта, который различается у всех. «Я утверждаю, что никто не получает одинакового воспитания, ибо наставниками каждого являются... и форма правления, при которой он живет, и его друзья, и его любовницы, и окружающие его люди, и прочитанные им книги, и, наконец, случай» . Гельвеций использует следующую метафору для пояснения своих мыслей: «Люди похожи на деревья одной породы, семена которых, будучи абсолютно одинаковыми, вырастают в бесконечное множество разнообразных форм, ибо никогда не попадают в одинаковую землю и не испытывают на себе совершенно одинакового действия солнца, ветров, дождя» . В числе факторов, влияющих на формирование ума, приведен случай. Гельвеций в действительности уделяет случаю большое внимание. Он пишет, что именно случай «ставит перед нашими глазами известные предметы, следовательно, вызывает у нас особенно удачные идеи и приводит нас иногда к великим открытиям» . В качестве примера Гельвеций приводит случай с Ньютоном, который случайно оказался в яблоневом саду и наблюдал падение яблок с веток, что послужило началом его раздумий о силе земного тяготения.

Для развития ума важно наличие собеседника, единомышленника, того, «кто понимает»: «Ум - это звучащая лишь в унисон струна» . Для выяснения степени единомыслия между учеными Гельвеций предлагает провести следующий гипотетический эксперимент: «Если поручить десяти умным людям, каждому независимо, отметить в произведении еще нс напечатанном,... новом, те места, которые произвели на них самое сильное впечатление, то я убежден, что каждый из них укажет на различные места... при этом каждый похвалит то место, которое сходно с его способом видеть и понимать вещи» .

Отдавая дань проблеме воспитания в последней главе трактата «Об уме», Гельвеций пишет: «Искусство воспитания, есть не что иное, как знание средств для образования более крепких и сильных тел, более просвещенных умов и более добродетельных душ». Первая цель достигается упражнениями, как это показали греки. Вторая - выбором предметов, которые заполняют нашу память. Третья - «зажиганием страстей» (честолюбия), с помощью которых человек будет служить общественному благу.

Текст трактата «Об уме» содержит множество отступлений, в которых автор размышляет о взаимоотношениях человека с обществом и властью, о социальном расслоении и социальной несправедливости, которые позд-

нее послужили основой для разработки теорий социального устройства общества и в конечном счете основой создания французской социологической школы конца XIX - начала XX в.

Трактат «О человеке» - работа, которая в целом повторяет тематику трактата «Об уме», но в ней более детально обсуждаются социальные вопросы справедливого мироустройства, проблема власти, бедности и социального неравенства перед законом.

• Момджан X. Д. Клод Адриан Гельвеций: предисловие // Гельвеций. Сочинения. В 2 т.Т. 1. М.: Мысль, 1973. С. 5-72.

«ОБ УМЕ» (De lʼEsprit) – первая книга К.А.Гельвеция , опубликованная в Париже в 1758 (т. 1–2) и в том же году осужденная парижским парламентом на сожжение. В ней автор попытался резюмировать и развить взгляды французских просветителей на человека. В связи с этим в книге дается критика абсолютизма и теологического подхода к человеку, а также разрабатывается концепция утилитаризма. Книга состоит из предисловия и четырех «Рассуждений». В 1-м рассуждении «Об уме самом по себе» природа трактуется как совокупность объективно существующих во времени и пространстве материальных тел, человеческая природа сводится к физической чувствительности, и главным желанием человека объявляется стремление к физическим удовольствиям, а главным чувством – себялюбие. На этом строится система утилитаристских выводов, обоснованию которых посвящено 2-е рассуждение «Об уме по отношению к обществу», где корыстный интерес признается основным побудительным мотивом человеческого общества. «Если физический мир подчинен закону движения, то мир духовный не менее подчинен закону интереса» (Соч. в 2 т., т. 1. М., 1973, с. 187). Хотя Гельвеций и говорит часто об общественном интересе и даже подчеркивает его приоритет, главным для него тем не менее остается личный интерес – «единственный критерий достоинства вещей и личностей» (там же, с. 214). Отправляясь от него, Гельвеций объясняет все чувства человека, его поведение и даже сам факт возникновения общества. Так, в любви каждый ищет прежде всего физического удовольствия, в дружбе – хочет найти человека, который помогал бы ему материально и т.п. «Честность с точки зрения отдельного лица есть лишь привычка поступать так, как выгодно данному лицу» (там же, с. 187), а стремление заключить общественный договор возникает из желания удовлетворить свои потребности, ибо в одиночку это сделать невозможно. Высокие государственные должности манят возможностью получить наибольшую материальную выгоду, к этому же подталкивает потребность стать уважаемыми людьми. Проповеди моралистов, по мнению Гельвеция, не могут этого изменить, ибо «люди не злы, а только следуют своим интересам» (там же, с. 203).

На свете очень мало людей, «которые считают полезными для себя те поступки, которые справедливы и согласны с общим благом» (там же, с. 185). Следовательно, надо так организовать общество, чтобы каждому было выгодно стать добродетельным, т.е. чтобы личный интерес сочетался с интересом общественным. Такова тема 3-го рассуждения. Мудрый законодатель и должен издать такие законы, которые побуждали бы человека к нравственным поступкам ради собственной выгоды. Предпосылкой этого, по Гельвецию, является установление политически-правового равенства, превращение всех граждан в членов третьего сословия, уничтожение слишком больших различий в имущественном владении. Деспотизм опасен для общества прежде всего тем, что способствует развитию пороков, т.к. именно они становятся здесь выгодными. Эти идеи развиваются в 3-м разделе «Об уме», где речь идет также о воспитании людей, включая монархов, и о роли случая в этом процессе. Идеал Гельвеция – федеративный союз нескольких демократических республик. В 4-м рассуждении «О различных наименованиях ума» анализируются феномены гениальности, талантливости, тонкости ума и т.п. Русский перевод под ред. Э.Л.Радлова (1917).

Французский философ. Родился 31 января 1715 г. в Париже. В 1751 г. познакомился с Вольтером и Монтескье, и с того момента наука стала главным делом его жизни. В 1758 г. издал свое главное сочинение – «Об уме». Жизнь этого произведения оказалась короткой – по решению парижского суда его сожгли. Но этот труд принес автору огромную популярность и общенациональную славу.

В социальной сфере Гельвеций признавал главной силой общественного развития сознание и страсти человека. Он считал, что нужно ликвидировать помещичью собственность и порожденные ею государственные и общественные институты, и возлагал надежды на просвещенного государя-философа. Деятельность Гельвеция сыграла важную роль в идеологической подготовке Французской революции. Умер 26 декабря 1771 г. в Париже.

Великие умы доходят равным образом и до великих пороков, и до великих добродетелей.

Верный способ судить о характере и уме человека по выбору им книг и друзей.

В каждой стране искусство формировать людей так тесно связано с формой правления, что какое-либо значительное изменение в общественном воспитании вряд ли возможно без изменений в самом государственном строе.

Если хочешь поступать честно, принимай в расчет и верь только общественному интересу. Личный интерес часто вводит в заблуждение.

Если человек с ранних лет усвоил привычку к труду, труд ему приятен. Если же у него этой привычки нет, то лень делает труд ненавистным.

Желание есть движущая сила души; душа, лишенная желаний, застаивается. Нужно желать, чтобы действовать, и действовать, чтобы быть счастливым.

Задача искусства – волновать сердца.

Знание некоторых принципов легко возмещает незнание некоторых фактов.

Из всех страстей зависть самая отвратительная. Под знаменем зависти шествуют ненависть, предательство и интриги.

Лишь по поступкам людей общество может судить об их добродетели.

Любовь в соответствии с различными характерами по-разному пылает. У льва жгучее и кровожадное пламя выражается в рычании, у высокомерных душ – в пренебрежении, у нежных душ – в слезах и унынии.

Люди не рождаются, а становятся теми, кто они есть.

Наука о человеке – это наука мудрецов.

Недостаток ума не следует объяснять недостатком памяти.

Нет ничего более опасного, чем страсти, которыми разум управляет в запальчивости.

Общество признает и уважает только те достоинства, которые доказаны на деле. Кто хочет знать, чего он стоит, может узнать это только от народа и, следовательно, должен отдать себя на его суд.

Одинаковое счастье – быть победителем или побежденным в битвах любви.

Опыт показывает, что человек считает заблуждающимся всякого человека и плохой всякую книгу, которые расходятся с его взглядами.

Орлиный взгляд страстей проникает в туманную пропасть грядущего, равнодушие же слепо и тупо от рождения.

Основа нравов людей заключается отнюдь не в их умозрительных принципах, а в их вкусах и чувствах.

Покровители невежества суть самые ожесточенные враги человечества.

Различие между умом и здравым смыслом заключается в различии причин, их порождающих. Первый является следствием сильных страстей, второй – следствием отсутствия их.

Самым мужественным государством бывает то, в котором лучше всего награждается доблесть и сильнее всего наказывается трусость.

Скажи мне, с кем ты близок, и я скажу, кто ты.

Соревнование производит гениев, а желание прославиться порождает таланты.

Справедливость наших суждений и наших поступков не более как удачное совпадение нашего интереса с общественным.

Страсти – это пресмыкающиеся, когда они входят в сердце, и буйные драконы, когда они уже вошли в него.

Сущность любви заключается в том, чтобы никогда не быть счастливым. Ревность, тревога, потеря имущества; много сказано о хорошей и плохой стороне этой страсти. Чтобы быть счастливым, нужно знать любовь не страстную, а сладострастную.

Только по поступкам мы судим о внутренних движениях, о мыслях, о действиях, о других чувствованиях.

Только рука друга может вырвать шипы из сердца.

Ум подобен здоровью: тот, кто им обладает, его не замечает.

Ученый может понимать невежду, потому что он сам был таковым в детстве; невежда же не может понимать ученого, ибо никогда таковым не был.

Человек, не знакомый с искусством верховой езды, не возьмется давать советы, как объезжать лошадей. Но в морали мы бываем менее скромны. Здесь мы всегда считаем себя знающими и способными давать советы всем людям.

Чтобы быть совершенно лишенными смелости, нужно быть совершенно лишенными желаний.

К. А. ГЕЛЬВЕЦИЙ

Постоянно спорят о том, что следует называть умом; каждый дает гное определение; с этим словом связывают различный смысл, и все говорят, не понимая друг друга.

Чтобы иметь возможность дать верное и точное определение слову ум и различным значениям, придаваемым этому слову, необходимо сперва рассмотреть ум сам по себе.

Ум или рассматривается как результат способности мыслить (и в этом смысле ум есть лишь совокупность мыслей человека), или понимается как самая способность мыслить.

Чтобы понять, что такое ум в этом последнем значении, надо выяснить причины образования наших идей.

В нас есть две способности, или, если осмелюсь так выразиться, две пассивные силы, существование которых всеми отчетливо осознается.

Одна - способность получать различные впечатления, производимые на нас внешними предметами; она называется физической чувствительностью.

Другая - способность сохранять впечатление, произведенное на нас внешними предметами. Она называется памятью, которая есть не что иное, как длящееся, но ослабленное ощущение.

Эти способности, в которых я вижу причину образования наших мыслей и которые свойственны не только нам, но и животным, возбуждали бы в нас, однако, лишь ничтожное число идей, если бы они не были в нас связаны с известной внешней организацией.

Если бы природа создала на конце нашей руки не кисть с гибкими пальцами, а лошадиное копыто, тогда, без сомнения, люди не знали бы ни ремесел, ни жилищ, не умели бы защищаться от животных и, озабоченные исключительно добыванием пищи и стремлением избежать диких зверей, все еще бродили бы в лесах пугливыми стадами...

Рассмотрим природу. Она нам являет предметы; эти предметы находятся в определенных отношениях с нами и между собой; знание этих отношений и составляет то, что называется умом; наш ум более или менее обширен в зависимости от большей или меньшей широты наших познаний в этой области.

Ум человеческий поднимается до познания этих отношений; но здесь положен предел, которого он никогда не переступает. Поэтому все слова, которые составляют всевозможные языки и которые можно рассматривать как собрание знаков всех человеческих мыслей, либо воспроизводят образы (как дуб, океан, солнце), либо обозначают идеи, то есть различные отношения предметов между собой...

Из всего мной сказанного вытекает следующее: если все слова различных языков не обозначают ничего, кроме предметов и отношений этих предметов к нам и между собой, то весь ум, следовательно, состоит в том, чтобы сравнивать наши ощущения и наши идеи, то есть замечать сходство и различия, соответствия и несоответствия, имеющиеся между ними.

Все наши ложные суждения и наши заблуждения происходят от двух причин, предполагающих в нас лишь способность ощущения; что было бы, следовательно, бесполезно и даже бессмысленно допускать в нас способность суждения, не объясняющую ничего такого, чего нельзя было бы объяснить без нас. Приступая к изложению этого вопроса, я заявляю, что нет такого ложного суждения, которое не было бы следствием или наших страстей, или нашего невежества.